Недостоверность или реальность?

06.12.2016 21:07:00 

Огромное значение, которое имеет водопользование в сельскохозяйственном производстве в принципе не вызывает и не может вызывать сомнений. Это касается как орошения в растениеводстве и регулярного выпоя скота в животноводстве, так и многих других аспектов деятельности в отрасли. Однако, несмотря на очевидную зависимость между сельхозпроизводством и водопотреблением, статистические данные последних лет дают несколько парадоксальную картину.

В частности, по данным Росстата с 2005 г. по 2015 г. выпуск сельскохозяйственной продукции увеличилось в сопоставимых ценах на 40%. При этом достаточно очевиден общий тренд, несмотря на то, что в 2010 г. и 2012 г. производство падало. Одновременно, в 2006-2015 гг. по данным Росводресурсов использование воды в целом по отрасли – т.е. по виду экономической деятельности «сельское хозяйство, охота и предоставление услуг этой области» – сократилось почти на 11% (с 9,5 до 8,5 млрд м³). Темпы снижения за данный период также несколько варьировали; однако общая тенденция к сокращению прослеживается в достаточно явной форме (рис. 1). При этом потребление воды на орошение упало с 7,5 до менее 6,6 млрд м³, или на 12%;, использование воды при сельхозводоснабжении (главным образом, на нужды животноводства) – с 0,64 до 0,25 млрд м³, или на 62%; водопотребление при обводнении пастбищ – с 0,06 до 0,05 млрд м³, или на 17%.

Если провести несложные статистические расчеты на основании имеющейся официальной информации, то получается, что в 2005 г. на производства 1 тыс. руб. сельхозпродукции в среднем забиралось из водных объектов 6,9 м³ воды. В 2010 г. для производства той же 1 тыс. руб. продукции, взятой в постоянных ценах, понадобилось только 6,2 м³ водозабора, а в 2015 г. – всего лишь 4,4 м³.

Таким образом, между вектором роста сельхозпроизводства и вектором уменьшением потребления воды в отрасли имеет четко выраженное полное расхождение или, как  говорят  в последнее время, абсолютный декаплинг. Невольно возникают вопросы: а) каким образом удается повышать масштабы и уровень производства сельхозкультур, а также  выращивания домашнего скота, уменьшая полив растений и сокращая питьевое водоснабжение животных? б) насколько надежны приведенные сведения?

Рис. 1. Динамика изменений объема сельхозпроизводства, водопотребления и числа отчитывающихся водопользователей в сельском хозяйстве России

 

Характерно, что существующая прямая и косвенная информация свидетельствует как об отсутствии, так и о  наличии указанного расхождения-декаплинга. В данном случае имеются в виду официальные данные Росводресурсов по результатам статистического наблюдения водопользователей по форме № 2-тп (водхоз) «Сведения об использовании воды», цифры Росстата по итогам статнаблюдений отдельных элементов сельхозпроизводства, информация Росгидромета и т.д. Краткий анализ комплекса указанных материалов дает возможность сделать, в частности, следующие выводы:

1. Как уже указывалось, обобщенные данные по ф. № 2-тп (водхоз), получаемой от сельхозводопользователей, показывают сокращение потребления воды в отрасли в 2006-2015 гг. на 11%. Характерно, что в целом по экономике страны данное сокращение за приведенный период составило также 11%.

Следует иметь в виду, что в последнее десятилетие произошло резкое сокращение круга сельхозобъектов, отчитывающихся по рассматриваемой форме – с 17,9 тыс. ед. в 2005 г. до 5,1 тыс. ед. в 2015 г., или на 70% (см. рис. 1). В целом по всей экономике страны масштабы такого «выпадения» водопользователей было гораздо более скромными: соответственно с 45,8 до 28,3 тыс. ед., или лишь на 38%.

Органы Федерального агентства водных ресурсов, в системе которого осуществляется сбор исходных данных и разработка сводных отчетов, мотивирует это сокращение трудностями получения информации от небольших сельхозпредприятий и ее слабой достоверностью, трудоемкостью (затратоемкостью) соответствующих проверок и обобщения данных, повышением критерия забора воды из природных источников, начиная с которого соответствующие водопользователи попадают в состав отчитывающихся объектов, а также рядом других причин. Бытует мнение, что недохват множества мелких производителей не должен ощутимо сказываться на общей динамике сельхозводопотребления в целом по стране из-за высокой концентрации водопользования в крупных объектах-сельхозпроизводителях. Однако реальные доказательства этой точки зрения – прежде всего в виде группировки водопользователей по их числу и объему забираемой воды, то есть более или менее четкого выявления статистического распределения –  практически отсутствуют.

2. Последние годы характеризовались в целом по стране сравнительно благоприятными для сельхозпроизводства погодными условиями, в т.ч. достаточным количеством осадков. В частности, по данным Росгидромета один из важнейших гидрологических показателей – объем годового речного стока – в среднем по Российской Федерации систематически превышал среднемноголетнюю величину. По логике все это должно было способствовать уменьшению водозабора из водных источников на нужды сельского хозяйства. (Естественно, в отдельных регионах наблюдались значительные отклонения от среднероссийских условий).

2. Приведенное расхождение сформировалось при разновекторных изменениях посевных площадей наиболее влаголюбивых растениеводческих культур, интенсивное производство которых требует орошения, а также при аналогичных разнородных изменениях получаемой продукции. В частности, по данным Росстата площадь под овощами во всех категориях хозяйств в 2014 г. была почти на 7% больше, чем в 2005 г.; под рисом – на 37%. Одновременно, по кукурузе на силос, зеленый корм и сенаж отмечается снижение данного показателя на 12%, а по многолетним травам – примерно на 26%.

Что касается продукции, то в указанный период тоннаж производства овощей увеличился более чем на треть, риса – на 84% при одновременном снижении производства кукурузы на силос и иной корм на 15% и многолетних трав – на 22%.

Таким образом, приведенные данные не дают однозначного подтверждения роста, стабилизации или уменьшения использования воды в растениеводстве.

3. Примерно такие же разнородные тенденции имели место в животноводстве. Например, поголовье крупного рогатого скота (КРС) в хозяйствах всех категорий в 2014 г. по сведениям Росстата было на 11% меньше, чем в 2005 г. В то же время поголовье свиней возросло на 41%, овец и коз – на треть, птицы – на 48%.

Эта информация, свидетельствует скорее в пользу как минимум общей стабилизации водопотребления в животноводстве.

4. Домашние хозяйства населения по определению невозможно сколько-нибудь полно охватывать ежегодными статнаблюдениями об использовании воды. Ни в одной стране мира этого не делалось и не делается. Данные, получаемые по форме № 2-тп (водхоз), которые характеризуют показатель сельхозводоснабжения, на наш взгляд лишь в небольшой степени охватывают объемы поставок и потребления воды в домашних хозяйствах в сельской местности. Самоводообеспечение этих хозяйств из приусадебных или уличных колодцев, артскважин, рек, озер, ручьев, родников и т.д. в эту статистику, естественно, не попадает

Однако водопользование в рассматриваемых хозяйствах вряд ли могло  в рассматриваемом случае ощутимо отразиться на публикуемых данных, характеризующих динамику водопотребления в целом по отрасли. Дело в том, что доля выращивания влагоемких культур и скота в хозяйствах населения изменилась в относительно небольшой степени. В частности, по овощам она составляла в 2005 г. 74% от общего производства в стране, а в 2015 г. – 70%; по численности КРС – соответственно 48% и 45%, по овцам и козам – 51% и 47%. Поголовье свиней и птицы в хозяйствах населения уменьшилось на более значимую величину при росте данных показателей в целом по России (т.е. за счет других категорий хозяйств).

5. В отличие от подавляющего большинства видов экономической деятельности сельхозводопользователи не являются плательщиками водного налога или платежей за использование водных объектов. Таким образом, в принципе здесь отсутствует стимул уменьшения этой фискальной нагрузки путем снижения водопотребления. Однако, несомненно существует стимул снижения издержек производства, в т.ч. связанных эксплуатацией соответствующих гидротехнических средств и оборудования.

Кроме того, определенную роль могли сыграть: а) экономия воды в результате инициативного внедрения в некоторых хозяйствах водосберегающих технологий в рамках повышения экономической эффективности производства; б) отсутствие средств у ряда других хозяйств на ремонт и эксплуатацию оросительных систем, что приводило к сворачиванию функционирования последних.

Основная проблема в рассматриваемой области состоит в том, что сколько-нибудь полная информация обо всех этих явлениях, дающая возможность проверить общий тренд сельхозводопользования, отсутствует.

6. Ситуация с оценкой объективности данных о сельхозводопотреблении усугубляется отсутствием достоверной информации, характеризующей орошаемые площади сельскохозяйственных угодий. В СССР эти сведения входили в группу особо важных статистических характеристик, отражающих материально-техническую базу сельскохозяйственной деятельности. В последние десятилетия Росстат не проводил  централизованный сбор соответствующей отчетной информации. Данные, имеющиеся в органах Минсельхоза России, по мнению Росстата недостаточно надежны, вследствие чего в статистических сборниках государственной статслужбы они уже давно не публикуются.

Таким образом, возможность косвенной проверки сведений об изменении объемов  использования воды в отрасли по динамике орошаемых площадей почти отсутствует.

Что касается сводной информации об использовании воды при орошении, получаемой по ф. № 2-тп (водхоз), то она свидетельствует о сокращении соответствующей величины в отрасли с 7,5 млрд м³ в 2005 г. до 6,6 млрд м³ в 2015 г., или на 12%.

Основными выводами из всего вышеизложенного на наш взгляд могут быть следующие положения.

Приведенные группы факторов не дают возможность однозначно подтвердить или опровергнуть тезис о наличие полного расхождения (абсолютного декаплинга), о котором говорилось в начале статьи, а также охарактеризовать конкретные параметры этого явления (если оно реально существует). Необходимы дополнительные исследования и целевые проверки. С известной осторожностью можно лишь предположить некоторое реальное снижение использование воды в 2006-2015 гг. по виду деятельности «сельское хозяйство, охота и предоставление услуг в этой области».

При этом на наш взгляд очевидна недооценка, если не игнорирование, сложившейся информационной ситуации со стороны Минсельхоза России, Минэкономразвития России и иных государственных и негосударственных структур. Это выражается, в частности, в отсутствие серьезных попыток внести в статинструментарий сельскохозяйственных переписей 2006 г. и 2016 г. хотя бы один-два показателя, отражающих соответствующие объемы водопользования, и таким образом проверить имеющиеся индикаторы и их тренды.

Кроме того, не делалось ощутимых попыток получить необходимые сведения другими путями, например, с помощью выборочных обследований домашних хозяйств (обследований семейных бюджетов), регулярно проводимых системой Росстата. При этом следует отметить, что существующие ныне экспертные оценки, отражающие водопотребление на приусадебных участках, имеют не только разрозненный и весьма приблизительный, но достаточно спорный характер.

 

А.Д. ДУМНОВ, д.э.н., Д.А. БОРИСКИН,

НИА-Природа