Водные ресурсы в Центральной Азии: зависимая независимость

24.08.2015 

В Душанбе 10 июня завершила работу Международная конференция высокого уровня по итогам Международного десятилетия действий «Вода для жизни» – 2005-2015», собравшая около 1500 политиков и специалистов из 100 стран мира. Много правильных слов было сказано об истощении и загрязнении водных ресурсов и необходимости сообща решать водные проблемы. Традиционно по итогам конференции была принята Душанбинская водная декларация. Но мероприятие завершилось, а государства остались при своих водных проблемах и разногласиях. И нет ответа на главный вопрос: как перевести политические декларации в практическую плоскость? Для Центральной Азии – это несогласованность гидроэнергетического и ирригационного режимов водостоков трансграничных рек. О том, почему это происходит, и где лежит ключ к решению водных проблем региона разбираемся вместе с экспертами из Таджикистана и России.

История проблемы

В советские времена между республиками Центральной Азии в водно-энергетической сфере действовала отлаженная система, когда регулирование речного стока странами верховья компенсировалось поставками энергоресурсов странами низовья. Иначе говоря, Таджикистан и Кыргызстан зимой накапливали воду в водохранилищах своих Нурекской, Кайроккумской и Токтогульской ГЭС, а летом сбрасывали накопленную воду для полива пахотных земель Узбекистану, Туркмении и Казахстану, за что зимой получали от них недостающие электроэнергию и газ. После распада СССР развалилась и единая энергосистема региона. Страны низовий стали продавать газ и электричество соседям по рыночным ценам, а за долги прекращать поставки. Таджикистан и Кыргызстан столкнулись с дефицитом энергии в зимний период, от которого страдает население этих республик. Так, в регионах Таджикистана ежегодно в осенне-зимний период вводятся жесткие лимиты на подачу электричества.

Закономерно, что Таджикистан и Узбекистан озаботились вопросами обеспечения собственной энергобезопасности путем круглогодичной эксплуатации имеющихся ГЭС и строительства новых крупных ГЭС – Рогунской (р. Вахш) и Даштиджумской (р. Пяндж) в Таджикистане и двух Камбаратинских (р. Нарын) в Кыргызстане. Эти планы настораживают Узбекистан, который опасается, что регулирование стока этих рек позволит Таджикистану и Кыргызстану контролировать спуск воды.

Таким образом, энергетические приоритеты стран верховий вошли в противоречие с сельскохозяйственными интересами стран низовий, так как одним, в первую очередь, нужна электроэнергия, а вторым – вода для развития орошаемого земледелия. В результате мы имеем все более усугубляющийся разрыв энергетических связей и нарастание водных противоречий, постоянно предъявляемые друг другу упреки и претензии, которые в большей степени дезинтегрируют государства, а не сближают их. Обостряет ситуацию постоянно растущее население и, соответственно, потребность в воде, применение устаревших ирригационных и дренажных систем в странах региона.

Кто и как управляет водой

Сегодня единственным органом, решающим вопросы управления трансграничными реками бассейна Аральского моря, является Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК). Она и ее исполнительные органы – бассейновые водохозяйственные организации (БВО) «Амударья» и «Сырдарья» – были созданы в начале 90-ых гг. и включены в состав Международного фонда спасения Арала (МФСА). МКВК заседает ежеквартально на уровне руководителей водохозяйственных ведомств пяти государств, оценивает водность рек и решает, сколько воды должна забирать каждая из республик. Но, как говорит завлабораторией гидроэнергетики Института водных проблем, гидроэнергетики и экологии АН Таджикистана Георгий Петров, парадокс в том, что режимы работы гидроузлов бассейна Аральского моря до сих пор разрабатываются без участия энергетиков, а реализуются эти режимы энергетиками без участия представителей водного хозяйства: «Проблемы не в вопросах вододеления, а в регулировании стока рек в соответствии с противоречивыми интересами ирригации и энергетики. Страны сами решают свои проблемы: Узбекистан и Казахстан в Приаралье, Таджикистан на Рогуне, Кыргызстан на Камбарате-1 и 2 и каскаде Верхненарынских ГЭС». Одним из основных недостатков МКВК эксперт видит в том, что он, будучи межгосударственным, «не предусматривает ротации кадров и участия специалистов из всех республик. Органы МКВК располагаются в Ташкенте и сформированы на 100% национальными кадрами Узбекистана. Соответственно, в большей степени они учитывают интересы одной страны».

Кто, кому и что должен

Как говорят эксперты, МКВК – единственный на сегодняшний день примиряющий орган, сглаживающий все противоречия между странами, но проблема в том, что он не уполномочен решать вопросы взаиморасчетов по воде и его решения носят рекомендательный характер в вопросах вододеления и водопользования.

Между тем, Кыргызстан уже много лет поднимает вопрос платы за накапливаемую ежегодно в водохранилищах страны воду, которая подается Узбекистану и Казахстану. На прошедшей в Душанбе конференции премьер-министр Кыргызстана Темир Сариев вновь поднял вопрос об отсутствии компенсационного механизма для Кыргызстана и Таджикистана за поставляемые странам низовья водные ресурсы. Он посетовал на то, что в ущерб своему населению республика зимой накапливает воду для летних нужд аграриев стран низовья. К тому же, кыргызские эксперты полагают, Таджикистан и Кыргызстан регулируют водный сток, обслуживают водохранилища, занимаются мониторингом водных ресурсов, составляют гидрометеопрогнозы, которые необходимы в основном, для стран низовья. И эти странам должны возмещать указанные затраты. В советские времена, работала бартерная система распределения водных и энергетических ресурсов между странами в соответствии с их потребностями, но в условиях, когда водные ресурсы поделены госграницами, эта система уже не работает, говорит Г. Петров: «Компенсационный механизм, это палка о двух концах. Применение к Токтогулу и Нуреку понятия объектов межгосударственного значения – это по сути дела признание их общей собственностью всех стран региона. А затраты на их содержание страны-владельцы несут для того, чтобы они вырабатывали необходимую для них электроэнергию, и прибыль от последней и компенсирует их. Единственное, что здесь может иметь место – это оказание услуг по регулированию стока. Здесь возможны компенсации, и такая схема была прописана в Бишкекском соглашении по реке Сырдарья 1998 г., но это также была только схема, без разработки конкретных механизмов».

Нужен новый экономический механизм

По данным ООН, из-за несогласованности решений в сфере координации трансграничных водных проблем Центральная Азия ежегодно теряет 1,75 миллиарда долларов. Чтобы преодолеть разногласия в использовании трансграничных рек, должен быть разработан механизм совместного комплексного использования водно-энергетических ресурсов, считает Г. Петров: «Во времена СССР этим занимались, как Гидропроект и Гипроводхоз, в которых работало по 20 тысяч специалистов. И даже они еще привлекали к сотрудничеству десятки научных и проектных институтов из всех союзных республик. Это показывает, что такое эффективная взаимозависимость – никакая отдельная республика такую работу выполнить не может».

При СССР именно такие механизмы и вырабатывались, обобщаясь в так называемых Схемах комплексного использования водных ресурсов бассейнов рек, например, Сырдарьи, Амударьи и др. Сегодня они требуют уточнения или обновления. Но ничего этого за 24 года независимости не было сделано. Были подписаны соглашения: Алмаатинское, Кызыл-Ординское, Нукусская декларация и прочие. Все они, конечно важны, но это действительно только декларации или протоколы намерений, носящих рамочный характер. Позднее было подписано Бишкекское соглашение по Сырдарье, где вроде бы была указана схема таких взаимоотношений. Эту схему далее нужно было бы конкретизировать в виде выработки того самого совместного механизма водопользования, но этого сделано не было. Более того, само Бишкекское соглашение, по сути дела, прекратило свое действие. Нужен механизм, который будет неукоснительно соблюдаться всеми участниками. В таком механизме, в первую очередь, должен быть заинтересован Узбекистан. Если взять Таджикистан или Кыргызстан, то для них никаких опасностей пока не видно. Сток рек не уменьшается, осадки увеличиваются, да и вообще воды для верховьев всегда хватит. Вообще в вопросах совместного использования водно-энергетических ресурсов независимость не только не важна, но может быть даже вредной, более важной является безопасность, которая лучше всего обеспечивается такой взаимозависимостью между странами и отраслями, разрушение которой будет самоубийственной для них.

Сколько стоит вода?

В Центральной Азии растет дефицит воды. Уже сейчас Туркмения и Узбекистан входят в первую десятку стран, в которых воды на душу населения меньше всего. По оценкам к середине века регион будет испытывать серьезный недостаток воды в случае, если будет продолжаться хищническое и бесконтрольное ее потребление. Эксперты ООН прогнозируют, что в XXI в. вода станет более важным стратегическим ресурсом, чем нефть и газ. В условиях нарастающего дефицита вода, безусловно, становится товаром. Времена безвозмездного ее использования проходят, и республикам Центральной Азии придется определить ее стоимость, говорит директор Всероссийского НИИ гидротехники и мелиорации, академик Борис Кизяев: «Вода, которая сработала на гидроэлектростанции, повторно используется в сельском хозяйстве. А для того, чтобы каждый кубометр сработал, нужно его накопить, создать напор, эксплуатировать электростанцию, водохранилища. Дальше, для распределения воды, нужны насосные станции, магистральные каналы, системы дренажа. Всё это затраты. МКВК должна подготовить технико-экономическое обоснование эффективности использования водных ресурсов всеми странами региона. Нужно рассчитать себестоимость каждого кубометра воды, который, входя в ГЭС, вырабатывает энергию, а потом, утекая вниз, идет на ирригацию. Нужно подсчитать затраты на обслуживание этого кубометра каждой из стран, и кто какой суммарный доход с этого получает. Затем посчитать общие затраты и общие экономические выгоды. И потом уже можно оценить, как распределить воду, чтобы всем от этого была выгода».

Водно-энергетический холдинг

По мнению академика чтобы решить эту сложную проблему, нужно создать межгосударственный водно-энергетический холдинг с участием России, который соединит не только водные ресурсы, но и ресурсы сельского хозяйства и энергетики в одно большое объединение: «Он бы производил электроэнергию для всех, а в летний период прикидывал, кому как выгоднее компенсировать эти затраты. Если такой орган будет создан, то он будет определять нужды для всех республик. Чтобы потом можно было учитывать долевое участие каждого от получаемого эффекта и его распределения на сооружение и эксплуатацию водных объектов. Если все объединятся, то каждый получит свою гарантированную долю и воды, и энергии. Думаю, что все страны должны быть в этот заинтересованы».

В чем заключается интерес России в участии в водно-энергетическом холдинге со странами Центральной Азии? На этот вопрос Б. Князев ответил следующее: «Тут не только экономический интерес, но есть и экологический и социальный аспекты. Нарушение экологического баланса в Центральной Азии из-за усыхания Арала приводит к климатическим и погодным аномалиям и в самой России. Кроме того, Россия заинтересована в стабильности в регионе и любые конфликты, в т. ч. на почве воды там совсем не нужны. В условиях санкций Россия нуждается в овощах и фруктах. И в этом плане было бы нелишним рассмотреть проекты совместного использования водных, земельных, энергетических и трудовых ресурсов России и стран центральноазиатского региона. Так, сельхозпродукция, выращиваемая в тех же Таджикистане и Киргизии, шла бы на экспорт в Россию. А Россия могла бы компенсировать Таджикистану и Киргизии нехватку электроэнергии в зимний период, поставляя ее в регион через энергосистемы Казахстана. И еще один немаловажный социальный аспект: если все водно-энергетические вопросы будут и регулированы, то республики получат новый толчок к развитию экономик, а значит, массовый отъезд людей на заработки в Россию сократится. То есть миграционные проблемы смягчатся. Кроме того, все-таки в Центральной Азии еще много русскоязычного населения. И, по логике вещей, Россия должна быть заинтересована в том, чтобы они там тоже не бедствовали. В Таджикистане стоят наши воинские части, которые тоже нуждаются в обеспечении и водой, и энергией».

Академик также отметил, что Россия также могла бы войти в долевое участие в вопросе обеспечения региона питьевой водой, поскольку южные регионы России испытывают большую экономическую потребность в воде: «Области Южного Урала – Свердловская, Тюменская, Оренбургская, Челябинская, Курганская – как раз нуждаются в переводе части стока из Оби в этот регион. Цель этой идеи заключается не в том, чтобы заполнить Арал, а в том, чтобы подавать питьевую воду в Центральную Азию, и тогда бы меньше воды забиралось из Сырдарьи. И если мы будем обводнять южные регионы до границы с Казахстаном, то целесообразнее провести его дальше – через Казахстан до Узбекистана. Не нужно рыть каналы, сейчас можно провести трубопровод для питьевого водоснабжения. И если уж мы нефть, которую нужно добыть и очистить, гоним в Европу, то такой трубопровод протянуть на 2000 км не так сложно. Кстати, казахи уже говорят, что вода в Сырдарье по экологическим требованиям не удовлетворяет нужды питьевого водоснабжения. Этот вопрос пока поднимается периодически, но скоро к нему мы все равно вернемся. С другой стороны, Китай очень интенсивно разбирает в верховьях Черный Иртыш. Скоро он ни в Казахстан, ни к нам не дойдет. Поэтому нужда заставит заняться этим вопросом».

Многосторонность и политическая воля

Эксперты едины во мнении, что вопросы водопользования в Центральной Азии не могут быть решены только лишь в двустороннем формате. Как отметил директор ВНИИГМ, региону необходим надгосударственный независимый орган, который будет заниматься комплексным решением водохозяйственных, энергетических и аграрных вопросов. Будет ли создан такой орган – зависит исключительно от политической воли и мудрости руководителей центральноазиатских государств, говорит президент Международной информационной сети водохозяйственных организаций стран Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии Полад Полад-заде: «К сожалению, политические амбиции руководителей стран Центральной Азии пока берут верх. Не нефть, а именно вода для Центральной Азии является главным природным ресурсом, поэтому водные вопросы должны решаться президентами на высшем уровне. По-другому их решить невозможно. Это пока еще в регионе не ощутили всю остроту проблемы. Но ситуация будет только обостряться, потому что не далек тот день, когда «проснется» Афганистан, решит развивать свои гидроэнергетику и сельское хозяйство и будет забирать, как минимум, свои законные 10 куб. км стока Амударьи, предусмотренных еще соглашением с СССР, которые он сегодня почти не использует. Вот тогда пропали низовья Амударьи – и Каракалпакия, и Бухара, поскольку Узбекистан особенно зависит от вышележащих стран. Так что договариваться придется. А чтобы соблюдались квоты водопотребления, необходимо создать международную водную полицию и наказывать за нерегламентированный забор воды, как в Европе, где все эти вопросы очень жестко контролируются».

На прошедшей в Душанбе конференции президент Таджикистана Эмомали Рахмон предложил провести новое международное десятилетие действий под девизом «Вода для устойчивого развития». Но если как можно скорее не начать распутывать сложный клубок водно-энергетических проблем Центральной Азии, то может случиться так, что о развитии региона, тем более устойчивом, через несколько лет говорить уже не придется.

Нигора Бухари-заде